Неровен час, как хлынет ливень... - (из сборника "Кольчуга")
(из сборника "Кольчуга")
Леонид Губанов Неровен час, как хлынет ливень по сердцу чащ, по чашам лилий. Неровен Час. Задребезжит стекло у мамы, заплачет в 33 ручья. Ах, твоему сынку ума бы! Неровен Час. На даче холодно и пасмурно. Но все равно часам к шести я у черновика запазухой пойду детей своих крестить. И если черная гребенка лихое слово не возьмет, Пусть, как у мертвого ребенка, И рифма-мачеха заснет. Еще придет перо скандалить и строчки черные чинить, что в легких бегают сандалиях. Не чинятся, презрев чины, еще придут за отраженьем и образы и Образа, еще подкупят украшенья все неподкупные глаза! Но за спиной любого Слова, где сероглазый рифмы лифт, попросят губы – голубого седьмого неба на двоих. И тут уж сердце не обманешь и медом не заговоришь. И ты застынешь, ты застонешь – в ногтях заоблачную тишь. И станет сладко или больно. И станет больно или сладко? А ты – свидетель Древней Бойни. А ты – участник пересадки своей Души на новый берег, где неземные письмена готовят вам, суровый пленник, глоток чудесного вина. Они сидят все в белом, первом, и на столе у них горят седые Пушкинские перья, и Лермонтова гордый яд. Какую Славу смертным дашь? Ведь неизвестно, что случится? И Мандельштама карандаш в волшебном зеркале стучится. Но знаю – что должны, получим. Недаром в небе сняли угол. Шумят Есенинские ручки на мой разжалованный уголь. Но книгу жизни полистав, устал устами перемалывать. В 6.30 будят поезда. Без малого... без мамы. Ну как поэма? Не проси ее, тщеславны наши караси. Поэма в платье парусиновом шатается по всей Руси. Уже довольно сердце билось, и алою подушкой стало, для всех, кому сестра – немилость. Для всех – кому жена, усталость. Мир вспоминает о Нероне, а я о хлебе не дослушал. Неровен Славы Час, неровен, и этот день и дождь досужий. Ни первый, ни последний... Новый! Так выпьем, весело лучась. Неровен Час как хлынет Слово, Неровен Час!!!