Паровозы, как мамонты, тонут в болоте... - Ермаково (ст.: А. Городницкий)
Александр Городницкий Паровозы, как мамонты, тонут в болоте. Потускневшее солнце уже на излёте. Машет крыльями грустно, на юг улетая, Туруханского гнуса пора золотая. Край поры молодой, я там с юности не был, Где горит над водой незакатное небо, И светлеют, обнявшись, спокойные реки, — Белый плёс Енисея и синий Курейки, Где стоят, высоки, приполярные ели, Где вождя мужики утопить не сумели. Паровозы, как мамонты, тонут в болоте. Вы подобное место навряд ли найдёте, Где гниют у низины пустынного леса Силачи-исполины, четыре "ИэСа", Словно памятник грозной минувшей эпохи. Ржавых труб паровозных невеселы вздохи. Сорок лет, как сюда завезли их баржою, И стоят они здесь, поедаемы ржою. Волк голодный, обманутый рыжею кровью, Пробирается, крадучись, к их изголовью. Эти призраки все я запомнил толково На краю Енисея вблизи Ермаково, Где осинник пылал светофором над нами, Где пути вместо шпал замостили телами. Но истлели тела — и дорога насмарку, Что связать не смогла Салехард и Игарку. Сколько лет пробивался по тундре упрямо Этот путь, что заложен задолго до БАМа? Половодье в начале недолгого лета До сих пор вымывает из кручи скелеты. Нынче норы лисиц и берлоги медвежьи Заселяют туманное левобережье, Да остатки бараков чернеют, убоги, У покинутой насыпи мёртвой дороги. Паровозы, как мамонты, тонут в болоте. И когда эти строки вы в книге прочтете, Помяните людей, что не встретили старость, От которых нигде ничего не осталось.